КИТАЙСКИЙ ТРАНЗИТ:
КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА, АДМИНИСТРАТИВНЫЙ РЕКРУТИНГ, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЧИНОВНИК
Китайская народная республика десятилетия была закрытой для иностранных ученых страной. Социально-экономические изменения, начатые в 1978 г. Дэн Сяопином, открыли Китай миру и мир Китаю. Может ли сейчас иностранный ученый изучать китайские политические реалии непосредственно в Китае? Может, и такой опыт у меня есть.
5 – 19 января и 22 августа – 1 сентября 2011 г. я провел полевые исследования в КНР. Географические границы были локализованы Пекином, Шанхаем и группами городов провинций Хэйлунцзян (Цзямусы, Суйфэньхэ, Фудзи, косвенно – Харбин, Мудандзян) и Цзянсу (Сюйчжоу, Суйнин, поселок Ланшань).
Оба раза, за исключением Шанхая, исследования были проведены мною вместе с профессором Славянского исследовательского центра университета Хоккайдо (Саппоро, Япония) Кимитакой Мацузато. В Шанхае я провел исследование самостоятельно при поддержке профессора Восточно-китайского педагогического университета, заместителя директора Центра русских исследований Ян Чэна.
Исследование было реализовано в рамках проекта «Comparative Research: Major Regional Powers in Eurasia» (http://src-home.slav.hokudai.ac.jp/rp/english/index.html), инициированного правительством Японии. Внутри проекта были выделены 6 направлений. Одно из них, оформленное в исследовательскую группу «Domestic Politics», под общим руководством профессора Школы политических и экономических наук университета Васеда (Япония) Тан Ляна, в логике сравнительной политологии изучало элиты, местное управление и самоуправление, социально-политические расколы в Индии, Китае и России (http://src-home.slav.hokudai.ac.jp/rp/english/group_02/members/index.html).
Мне было предложено провести исследование кадровой политики, механизмов кадрового рекрутинга и состояния кадров современного гуаньбу (幹部工人 – кадровый работник) с акцентом на городской и уездный властный уровни. Задачи и логика исследования определялись мною, я же формировал исследовательскую технику, поскольку полтора десятка лет отрабатывал методику на российском примере.
Фокус моего научного интереса был нацелен на проведение в исторической динамике сравнительного анализа номенклатурной организации власти, номенклатурной системы и собственно номенклатуры КПСС и типологически близких феноменов КНР с их наложением на современные реалии. Фактически через элитологическую парадигму (в логике «от решенческого класса – к политической системе») исследовались трансформационные процессы в политических системах СССР – КНР – РФ. Понятно, что в КНР я решал задачи китайской части проекта.
Нами были взяты 25 глубинных интервью (22 мужчины и три женщины-чиновника). Всех информантов можно разделить на две группы – чиновники и эксперты. Состав чиновников был сознательно вариативным – от секретаря партийного комитета поселка до начальника главка министерства. Мы старались исследовать все уровни административной иерархии современного Китая. От номенклатурных работников (в каждом уровне – самой высокой иерархии) нам было необходимо получить знания о вполне конкретных номенклатурных практиках современного Китая, их личных карьерных траекториях. Таким способом мы старались проследить всю вертикаль карьерной лестничной системы.
Эксперты – это профессура ведущих университетов Китая (Фудань (Шанхай), Восточно-Китайский университет (Шанхай), Хэйлунцзянский университет в Харбине) и научные сотрудники Института политологии Китайской академии общественных наук и Высшей партийной школы при ЦК КПК. От профессоров-элитологов и специалистов в области государственного управления было важно получить детализированную информацию об общей логике карьерной инфильтрации в Китае, номенклатурных правилах и стратегиях, политике КПК в кадровых вопросах (способах подбора, расстановки, перемещения, контроля, замены кадров партии).
Что надо учитывать исследователю-иностранцу при проведении глубинных интервью?
В Китае чиновнику не запрещено, но и не рекомендовано давать интервью иностранцам. Они, однако, их дают. Причем, большая открытость – в Шанхае, меньшая – в Пекине и провинциях. Интервью лучше всего брать не на работе, а, например, в ресторане. Так китайскому чиновнику легче и комфортнее психологически: он совершил ничего дурного: встретился с иностранным политологом как с товарищем.
В Китае издревле непростое отношение к иностранцам, и надо было разрушать барьер с респондентом, настроенным иногда настороженно. Чаще всего это достигалось за счет развертывания вопроса. Вначале следовала констатация какой-то ситуации в СССР или РФ (рассказ о том, как было и/или есть у нас), а затем следовал вопрос, а как это происходило и/или происходит в Китае. В этом смысле было просто, поскольку номенклатурная система Китая формировалась как клон советской номенклатурной организации власти.
Исследователю Китая для бытового общения надо знать не русский, а английский язык. Русский язык давно ушел из жизни подавляющего большинства китайцев и распространен среди китайских чиновников лишь в городах провинции Хэйлунцзян.
Ключевое условие успеха иностранного исследователя в Китае – наличие знакомого и влиятельного китайского товарища, могущего подготовить и организовать интервью. Без этого принципиального условия начинать полевое исследование бессмысленно.
В Китае человеку не принято рассказывать о себе. Оттого следует корректировать научную тактику. В России система изучалась через исследование качества кадров. В Китае – наоборот, кадры исследовалась через знания о политической системе.
В Китае нет научной традиции исследования управленческого класса. Там изучается система, а не люди. Однако, разговор о людях, принимающих решения, в КНР возможен.
В Китае не принято говорить о кадровых делах вне логики внутрипартийного обсуждения. Это обстоятельство преодолевалось, во-первых, через вариативность вопросов и, во-вторых, строилось с учетом идущих дискуссий о качестве кадров КПК. То, что такие дискуссии ведутся, достаточно посмотреть сайт 领导干部 («кадровая политика», «управление кадрами»). Сайт активен, контента внутри исключительно много (http://www.ldgb.com.cn/index.htm). Кроме того, видно, насколько серьезно китайские коллеги занимаются исследованием и формированием кадровой политики. Достаточно посмотреть список публикаций сотрудников Института политологии КАОН, где я прочел лекцию в августе 2011 г. и в партнерстве с которыми создал научный проект.
В Китае политические разговоры с чиновником должны быть если и не директивными, то, во всяком случае, одобрены начальником информанта. Лучше всего, чтобы они были понятны информанту и происходили в рамках решения какого-то общего дела. Еще лучше, если вначале даст интервью начальник. Тогда интервью дадут и его подчиненные.
В Китае не принято задавать вопросы в жесткой форме. Они не должны требовать какого-то одного и контурно четкого ответа. Формулировка вопроса должна быть дипломатичной, длинной и многоуровневой. Надо понимать – интервью чаще всего бывает долгим.
В Китае не принято требовать ответа, настаивать на нем. Бывало так, что ты спрашиваешь об одном, а информант говорит тебе о несколько другом. Уточнять вопрос бессмысленно. Позиция информанта однозначна: ему не нравится вопрос, и отвечать на него в такой редакции он не будет.
В Китае очень часто информант приходит с намерением что-то рассказать сам. Он готовился к интервью, выработал для себя комфортную тактику. Это надо понимать, принимать и быть готовым к подобному развитию событий. В таких случаях надо вначале выслушать информанта, все записать и только после этого задавать вопросы.
В Китае очень часто используется образная, метафоричная речь. Оттого при проведении глубинных интервью выбор качественного переводчика – ключевое условие успеха. Кроме того, интервью китайского чиновника привлекательно эстетически.
В Китае очень важно правильно выбрать время для интервьюирования. Середина января была нами избрана неверно (нам мешали череда собраний Народных представителей всех уровней и приближение китайского Нового года), а вот август – удачный месяц для исследовательской работы в КНР.
Исследование в итоге состоялось. Подчеркну два благоприятных обстоятельства. Здесь чрезвычайно велико значение неформальных контактов, сетевых связей, личных договоренностей и отношений, позволяющее обходить препятствия. В сочетании с традиционной ответственностью, дисциплинированностью и гостеприимством китайцев и китайских чиновников это и стало главным условием успешной исследовательской работы в Китае.
Статьи:- Сельцер Д.Г. Методические особенности организации глубинных интервью с государственными чиновниками современного Китая // Социологические методы в современной исследовательской практике: Сборник статей, посвященный памяти первого декана факультета социологии НИУ ВШЭ А.О. Крыштановского / отв. ред. и вступит. ст. О.А. Оберемко; НИУ ВШЭ, ИС РАН, РОС. М.: НИУ ВШЭ, 2011. С. 486-489.
- Сельцер Д.Г. СССР и КНР, РФ и КНР: Транзитарные политические системы в сравнении // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 5. С. 7-10.
- Сельцер Д.Г. Изучение системы административного рекрутинга и государственного чиновника современного Китая методом глубинного интервью // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 12. С. 786-788.
- Сельцер Д.Г. Реформы современного Китая в интерпретации китайских руководителей: «случай Суйнина» // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 12. С. 788-792.
